Рукава женской одежды народов Северного Кавказа имели наибольшую изменяемость форм и разнообразие. При относительной стабильности и общности покроя одежды в целом та или иная форма рукава может служить основанием для определения этнической принадлежности или датировки предмета (рис. 27).

Иллюстративные, а частично и вещевые материалы позволяют проследить изменения покроя рукавов на протяжении значительного времени. Наиболее ранний покрой рукава, пришитого по прямой нитке, сохранился до XX в. в туникообразных рубахах. Рукав пришивался несколько ниже плеча, имел ластовицу и представлял собой сложенный вдвое прямой кусок ткани. Рукав, пришитый по прямой линии, в сочетании с перекидным плечом, сохранялся и в верхней одежде — стеганых къапталах, платьях из тяжелого плотного материала и, наконец, во многих кафтанчиках. Во всех этих случаях рукав делался без ластовицы, но боковой шов лифа плавной линией переходил в шов рукава. Рукав мог быть коротким, до локтя или длинным и узким, до кисти. Вшитый по прямой линии без ластовиц длинный и узкий рукав очень стеснял движение руки, тем более что эта одежда надевалась поверх другой, также имевшей рукава. Для облегчения движения руки в локте было несколько приемов. От плеча или немного выше локтя рукав расширяли, иногда внизу он был очень широким, напоминая рукав рясы священника. Такой рукав характерен для праздничных женских рубах, но встречался и в платьях адыгских женщин, особенно в XIX в. Облегчение движений руки в локте достигалось еще одним способом: рукав шили длиной чуть выше локтя, а ниже к нему пришивали длинную и широкую оборку, спускавшуюся до кисти, а иногда и ниже. Иногда оборку делали двойной. В некоторых случаях ее не зашивали по шву и при сгибании руки она свободно свешивалась вниз.

В XVIII — начале XIX в. часто встречались длинные узкие рукава с разрезом у плеча, а иногда и около локтя, через который можно было высвободить руку. Или, наконец, длинный рукав зашивали только до локтя; кроме того, в нижней части у кисти делали застежку, которую иногда застегивали. Эти виды рукавов в редких случаях встречались и в конце XIX в. как пережиточная форма.

Наиболее своеобразную форму имел рукав, зашитый только в верхней части на 10—15 см, а ниже переходивший в постепенно расширяющуюся закругленную лопасть. Длина лопасти иногда доходила до подола. Эта форма зафиксирована еще в первой половине XIX в., но впоследствии она получила широкое распространение и дожила до начала XX в. Наиболее характерна она для адыгских народов, по встречалась у карачаевцев и балкарцев. Под лопастью был виден рукав кафтанчика, часто украшенный вышивкой, и длинный рукав рубахи. При поднимании руки лопасть списала свободно. Часто ее украшали вышивкой (изредка даже с обеих сторон) и обшивали галуном. Рукава с лопастью были в XIX в. принадлежностью праздничного платья женщин из феодальной среды и в известной мере подчеркивали их сословную принадлежность.

К концу XIX в. произошло некоторое усовершенствование рукавов с лопастью. Лопасти, украшенные вышивкой, стали делать отдельно как нарукавные подвески. В торжественных случаях их привязывали или пристегивали   под   короткий   рукав   или   рукав   с   оборкой.   Иногда   при длинном рукаве платья нарукавную подвеску закрепляли у кисти. Ее часто делали отличной от платья по цвету, ткани и характеру орнамента. Узор золотого шитья нарукавных подвесок сохранил в наибольшей чистоте старые типы орнамента, композиция которого была подчинена форме самого предмета (рис. 28).

Изготовление вышитой нарукавной подвески требовало иной раз не менее года работы, она очень ценилась и передавалась от матери к дочери. Надевали ее в немногих торжественных случаях, и жила она много дольше, чем платье (рис. 29).

Указанные выше варианты рукавов более всего характерны для адыгских народов, меньшее разнообразие можно отметить у карачаевцев и балкарцев ¹¹⁵. В Осетии рукава с нарукавными подвесками встречались редко, главным образом у женщин привилегированных фамилий.

В конце XIX в. в рукавах появляются выкройные проймы, к этой моде начинают приспосабливаться некоторые из старых фасонов рукавов. Вместе с проймой в одежду горянок проникают другие элементы городской моды. Можно выделить следующие варианты: а) рукав прямой длинный с разрезом или без разреза у кисти; б) длинный неширокий рукав с обшлагом, нашитым или как бы только обозначенным галуном или позументом; в) рукав с буфом у плеча на обшлаге или без него (городская мода начала XX в.); г) выкройной рукав, сшитый из двух половил с двумя продольными швами (его называли «кривой», так как он кроился как бы на полусогнутую в локте руку).

Рукава с выкройными проймами встречались обычно уже не на распашных, а на закрытых платьях, близких к городской моде конца XIX и особенно начала XX в. Их носили женщины из зажиточных семей, более всего осетинки (сказывалось влияние большого города — Владикавказа) .

В этот же период в женском платье чеченок гIабали сохранялся рукав более старого типа: со скошенным разрезом у кисти, через который был виден рукав рубахи. Низ рукава и разрез часто обшивали широким галуном. Подобные рукава бытовали только на верхней одежде чеченок. Платье-рубаха при переходе от туникообразного покроя к выкройной пройме, а с 1910-х годов — и к кокетке, сохранило прямой широкий рукав или присборенный у кисти с узким обшлагом.

В конце XIX — начале XX в. сложилась и такая форма рукава женского платья, которую можно считать специфической для осетин, особенно она характерна для праздничных и свадебных платьев¹¹⁶. Этот рукав был двойным. В одну пройму вшивали и узкий длинный рукав, и второй распашной, от самого верха широкий и округляющийся внизу. Длина верхнего рукава была разной: иногда чуть длиннее кисти, в других случаях пиже колена. Иногда внутренний рукав отличался от платья по цвету, совпадая с цветом праздничной рубахи (или имитировавшей ее юбки), видной в разрезе распашного платья. Нарядные платья осетинки шили обычно из легкого шелка светлых тонов, их украшали галуном, иногда кружевом (по борту и краям верхнего рукава), они были весьма изящны.

Двойной рукав осетинского типа можно видеть и в чеченской праздничной одежде (гIабали, полшу), которую носили девушки, особенно на свадьбу. В других случаях чеченская распашная одежда гIабали или полшу имела рукав, зашитый в верхней части и распашной ниже в виде широкой лопасти, срезанной по низу по прямой линии. По краю лопасть иногда украшали монетами (восточные районы Чечни), галуном или кружевом (плоскостные районы). Такой покрой рукавов имел место в Кабарде в первой половине XIX в., но в Чечне он появился относительно поздно — во второй половине XIX — начале XX в.

Своеобразный двойной рукав появился в конце XIX в. и у адыгейских распашных платьев сай. К короткому выше локтя рукаву пришивалась широкая лопасть и одновременно узкий и длинный рукавчик, имитирующий рукав кафтанчика. Иногда на длинный узкий рукав выше локтя пришивали лопасть, а место соединения прикрывали широким галуном или поперечной складкой. Благодаря этому создавалось впечатление короткого рукава сая, из-под которого выступала лопасть и длинный узкий рукав.

В итоге следует подчеркнуть, что описанные выше типы рукавов (за исключением прямых длинных или коротких) характерны не только для праздничных платьев женщин определенной социальной среды— феодальной верхушки. Преувеличенно длинные рукава, низко висящие лопасти были очень неудобны для работы и не могли быть повседневными. Они подчеркивали именно праздность, возможность не работать: кратковременную—для большинства (свадьба, праздник) или постоянную — для высших сословий. Богато расшитые нарукавные подвески, часто наиболее нарядный элемент одежды, служили своеобразным свидетельством богатства и знатности их обладательницы. Наибольшей пышностью и торжественностью отличался костюм кабардинок знатного происхождения. Феодальная Кабарда была законодательницей мод для социальной верхушки всех народов Северного Кавказа.

В более поздний период, вплоть до современности, эти сложные, но красивые формы рукавов стали особенностью свадебных платьев, а также костюмов национальных танцевальных коллективов.

Е. Н. Студенецкая
Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв., "Наука", Москва, 1989 г.