Одежда народов Северного Кавказа отличается своеобразием не только в покрое, но и по общему стилю и характеру украшении. Сшитая из дорогих тканей праздничная женская одежда украшалась галунами, басонными изделиями (плетенки, шнурки, кисточки, подвески и т. п.), сделанными из золотых и серебряных ниток, а также золотым и серебряным шитьем. Выше при описании одежды уже были рассмотрены особенности расположения украшений и характер орнамента. Эти способы украшения одежды распространены у всех народов Северного Кавказа, но в различной степени (рис. 38).

Шитье золотом было особенно характерно для адыгских народов, карачаевцев и балкарцев, плоскостных осетин и ингушей. У этих же народов широко употреблялись и отличались высоким качеством басонные изделия.   Галуны употреблялись   повсеместно.

В данном разделе мы остановимся на описании украшений из металла, главным образом из серебра, которые можно разделить на две группы: 1) украшения, нашитые или прикрепленные к одежде, 2) украшения, надевавшиеся отдельно.

I. Среди украшений, нашитых или прикрепленных к одежде, мы выделяем верхушки шапочек — выпуклые или плоские круглые бляхи из серебра, украшенные чернью, гравировкой, ложной зернью, иногда позолотой. В центре такой бляхи, прикреплявшейся на выпуклое или плоское дно шапочки, на шпеньке укреплялся шарик или продолговатая серебряная бусина, часто завершавшаяся изображением птички или полумесяцем. В редких случаях по краю бляхи имелись мелкие серебряные подвески.

Наибольшее распространение серебряные верхушки на шапочках получили у адыгских народов, реже у карачаевцев и балкарцев. У последних они встречались на шапочках с плоским дном и имели вид небольшой круглой пластинки с шариком или птичкой в центре.

Можно заметить взаимозаменяемость металлических украшений и золотого шитья в сочетании с басонными изделиями. На большинстве шапочек серебряные накладки отсутствовали. Вместо них была вышивка с шариком или продолговатой бусиной, сплетенной из золотых ниток.

Ареал серебряных верхушек шапочек — в основном Северо-Западный и отчасти Центральный Кавказ. Из археологических источников известно, что металлические верхушки на шапочках (хотя совсем другой формы) дают адыгские могильники XIV—XV вв. (Белореченские курганы, могильники близ Пятигорска и др.), а также погребения XVI—XVIII вв. в Карачае и Балкарии (могильник около с. Картджурт, могильник Курноят и др.). Несмотря на различия в формах верхушек, можно говорить о длительности этой традиции (см. материалы периода XVIII — первая половина XIX в.).

В начале XX в. в Кабарде и Осетии встречались бархатные шапочки с плоским донышком, украшенные ажурными филигранными пластинками; на донышке пластинки были круглые, по околышу — фигурные. По технике и характеру орнамента они напоминают работу армянских мастеров и, видимо, изготовлялись во Владикавказе. Такие украшения известны только в нескольких экземплярах.

2. Украшения женских платков в виде серебряных бусин, нанизанных на бахрому, и фигурных серебряных подвесок, укрепленных по углам платка. Чаще бусины на бахроме платков плели из золотых  шнурков и нитей. Подобные украшения использовались обычно для обогащения покупных фабричных платков. Иногда при этом имевшаяся на платках бахрома заменялась более длинной, сделанной из крученых шелковых нитей. Платок, украшенный металлическими бусинками и подвесками, становился более нарядным, при каждом движении раздавался мелодичный серебряный звон. Такие украшения платков встречались у карачаевцев, балкарцев, кабардинцев.

3. Нагрудные или плечевые бляхи и подвески. Крупные круглые, слегка выпуклые серебряные бляхи с несложным узором, нанесенным гравировкой и чернью, были характерны для адыгских народов и в меньшей степени для осетин и чеченцев. Их нашивали спереди у ворота (попарно) или на уровне плечей, а у адыгейцев — иногда и на плечах, как погоны. В таких случаях по краю блях встречались подвески из цепочек. В конце XIX — начале XX в. они являлись только украшением, но в более ранний период, возможно, играли роль оберега (рис. 39). На рисунке Милютина (1830), изображающем чеченку, подобные бляхи расположены на груди с обеих сторон разреза платья ¹⁴⁰. Весьма возможно, что первоначальное их назначение — магическая защита груди. Другие бляхи, хранящиеся в ГМЭ, привезенные в 1008 г. от бжедухов, названы в описи «блипкушх». В описании указано, что их носили на плечах или на лопатках. Возможно, что название, искаженное собирателем, имело в основе слово блэбгъу — «лопатка». Бляхи или вышитые накладки на плечах называли тэмэтелъ (букв, «наплечники»). Теперь так называют погоны. Когда-то подобные бляхи имели значение оберегов и «защищали» человека со спины или «усиливали» его руки. Известно, что у многих народов Поволжья, у русских южных областей украшения и вышивки на груди, плечах и рукавах считались «защитой» руки или груди. У народов Кавказа на спине детской одежды часто пришивали амулеты.

На груди платья или кафтанчика вдоль разреза по сторонам застежек часто нашивали подвески, расположенные одна под другой от плечей до пояса. Они имели вид шариков на цепочках, целых или разрезанных вдоль миндалин или грушевидных пуговиц, висящих узким концом вниз. Последние чаще встречались у чеченцев (а также в Закавказье), остальные — у адыгских народов, карачаевцев, балкарцев, осетин. Интересна связанная с ними терминология. У карачаевцев и балкарцев эти подвески назывались зынгырла — «звенящие». Это соответствовало действительности: ударяясь при движении друг о друга, они издавали звон. Кабардинцы называли их щIыIуI ухунэ, т. е. «пуговица отгоняющая» (ухун — отгонять). Оба эти термина позволяют думать, что в прошлом шумящие подвески играли роль оберегов, широко распространенных у многих народов с древнейших времен. Известно широкое бытование пуговиц-бубенчиков в средние века и на Северном Кавказе.

Подвески других форм, нашитые на одежду (платье, безрукавку, нагрудники), были распространены у чеченцев, особенно в районах, пограничных с Дагестаном и Грузией.

4.  Кроме нагрудных подвесок, у ряда народов встречались подвески, нашивавшиеся вдоль разреза рукава платья.

5.  На одежду нашивали также футляры для молитв дууа или имитирующие их треугольные пластинки, иногда с цепочками или бубенчиками по нижнему краю. Украшения-амулеты или пластинки иногда нашивались на боку под рукой, где они не были видны посторонним, но часто и просто на груди, играя роль и украшений. Украшения-амулеты более всего были распространены в горных районах, особенно Северо-Восточного Кавказа.

6.  У очень многих народов в качестве украшений широко использовались монеты или имитирующие их бляхи. На Кавказе использование монет в качестве украшений известно по многим памятникам средневековья. Но в XIX — XX вв. монеты, нашитые в качестве украшения на одежду и головные уборы, на Северном Кавказе встречались не часто и более всего у чеченцев, возможно, под влиянием соседних народов Дагестана.

7.  В известной степени роль украшения играли мелкие круглые серебряные пуговки, пришивавшиеся на платья, кафтанчики и даже шубы женщин старшего возраста. Они заменяли пуговки-узелки, вывязанные из шнурка, и застегивались на мелкие петли из шнурка. Традиция таких застежек уходит в период средневековья.

8.  Украшениями являются и нагрудные застежки, насчитывающие также не одно столетие своего существования. Эти застежки, пришивавшиеся на платье или кафтанчик, а позднее на нагрудник, прошли путь от собственно застежек к их имитации — украшениям (см. раздел «Кафтанчики и их рудименты») ¹⁴¹ (рис. 40).

9.  Особое место занимают украшения в виде металлических накладок разной формы, нашивавшиеся на женские кафтанчики, платья, иногда на стеганые капталы. Бытовали они у карачаевцев, балкарцев, кабардинцев. Их располагали на углах пол, по борту и подолу, низу рукавов (в виде нашивных браслетов), т. е. в тех же местах, где встречалось золотое шитье. Сама форма этих накладок совпадает с излюбленными мотивами золотого шитья. Обычно они изготовлялись ювелирами по заказу женщин, которые сами вырезали из бумаги желаемый образец, повторяя традиционные мотивы золотого шитья. С задней стороны накладки были снабжены петельками для нашивания.

Такие украшения заменяли золотое шитье, в особенности шитье способом вприкреп, которое являлось сложной и трудоемкой работой. Умение вышивать было обязательным для девушек из княжеских и узденьских семей, хотя владели им и девушки из других сословий, работавшие под руководством хозяек. В конце XIX в. быстро растущее кулачество подражало в своей одежде феодалам. Но женщины из их среды часто не умели вышивать и прибегали к помощи ювелиров, изготовлявших накладки, заменявшие шитье (к тому же золотник золотых ниток стоил 1 руб. 25 коп., а золотник серебра — 50 коп., поэтому украшение из серебра обходилось дешевле вышивки).

Технология изготовления накладок различна. В одних случаях это тонкие серебряные пластинки с легким черновым узором, в других — пластинки, изготовленные способом литья с последующей гравировкой, чернью и позолотой. По возможности мастеру заказывали целый комплект украшений для платья и кафтанчика, имевших единообразное стилевое решение. Мастерами чаще всего были дагестанцы, но встречались и местные, например карачаевец Каппушев, работавший в Учкулане в конце XIX — начале XX в.¹⁴²

Наряду с накладками, имитирующими золотое шитье вприкреп, в начале XX в. вошли в моду более мелкие украшения, нашивавшиеся на груди, по бортам и подолу платья. Видимо, в этих случаях орнамент выбирал сам ювелир, поэтому встречались не только стилизованные растительные формы (напоминавшие мотивы золотого шитья гладью), но даже лиры, двуглавые орлы и т. п.

Несмотря на позднее происхождение металлических накладок, описанных выше, появление их. видимо, не случайно и опирается на давние традиции. Археологические материалы, относящиеся к разным историческим периодам, показывают, что одежда населения Северного Кавказа издавна украшалась нашивными металлическими бляшками, накладками различной формы. Даже украшения, выполненные, в ином материале, по внешнему виду напоминали металлические. Это относится к аппликациям из золоченой кожи, характерным для поздних аланов, а также к галунам, лощеному золотому шитью техникой вприкреп. Для этого мастерицы прикладывали немало усилий. Готовую вышивку промазывали с изнанки клеем, а также лощили кабаньим клыком для уничтожения рельефа шитья н придания блеска. После этого вышивка походила на металлическую пластинку. В таком виде ее и нашивали на нужное место. Подобного рода вышивки-аппликации вполне могли заменить металлические накладки соответствующего рисунка.

Вторую большую группу женских украшений представляют украшения, надевавшиеся отдельно, съемные (ожерелья, браслеты, серьги, кольца и др.). В конце XIX — начале XX в. они были гораздо менее распространены, чем нашивные. Отчасти это можно объяснить характером женского костюма в целом. Головные уборы, включавшие в себя шали, закрывавшие уши и шею, не способствовали ношению серег, височных подвесок, шейных украшений. Нагрудным украшением прежде всего служили застежки, на фоне которых другие украшения были бы мало заметны. Длинные рукава рубах и платьев закрывали запястья, а часто и кисти рук, что делало малоцелесообразным ношение браслетов и даже колец. Этнографам известно, однако, что если украшения, вышивка, аппликация играли роль оберега, то они делались и на местах, скрытых для обозрения. Но во второй половине XIX — начале XX в. роль украшений как оберегов была уже утрачена.

Количество украшений в разных районах было различно, увеличиваясь от запада к востоку. У адыгских народов ношение большого количества украшений считалось признаком дурного вкуса. У чеченцев при наличии материальных возможностей их носили больше, чему способствовали и некоторые особенности костюма.

Среди украшений различают украшения шейные, браслеты, кольца. Тонкая серебряная или сплетенная из золотых ниток цепочка, спускающаяся на грудь, сама по себе служила украшением. Информаторы рассказывали даже о цепочках из соединенных друг с другом английских булавок. В отдельных случаях на цепочках висели подвески разной формы, чаще всего это были серебряные пластинки, украшенные гравировкой и чернью, футляры для амулета дууа или их имитация. Интересно, что пластинка прямоугольной формы, иногда с подвесками, носила название «серебряная книга». Вспомним, что единственной «книгой» для горцев тогда был коран, для которого богатые люди иногда делали шитый золотом, а то и серебряный футляр. Подвеска «серебряная книга», видимо, Пыла имитацией такого футляра.

Украшения в виде цепочек с подвесками и без них наиболее характерны были для адыгских народов, что подтверждается и археологическими материалами XIV—XV вв. В Адыгее, а иногда и в Кабарде девушка ходила без платка, в одной шапочке и нашейные украшения были видны; если же на голову накидывался углом платок, то так, чтобы он не закрывал шею и грудь. В начале XX в. в Адыгее еще имелись отдельные местные мастера, изготовлявшие женские украшения, чисто адыгские по отделке и орнаменту.

Украшения в виде цепочек с подвесками — бляшками, амулетами, монетами носили также чеченские женщины. Обычно цепочка была довольно длинной, иногда подвески висели ниже талии. Цепочку надевали на шею или укрепляли на одежде около плечей, а иногда подвешивали к серьгам и пропускали под подбородком. Как говорилось выше, для чеченских и ингушских женщин были характерны платья-рубахи, на фоне которых подобного рода украшения смотрелись хорошо. Если даже надевалась верхняя одежда гIабали или полшу с металлическими застежками, то последние застегивались только внизу у талии, оставляя грудь свободной, прикрытой рубашкой. В этом случае надевание на шею различных украшений, ожерелий или бус было целесообразным. Но бусы чаще всего носили девочки. Бусы различной формы, величины и происхождения иногда чередовались с раковинами каури, считавшимися оберегом, подвешивались и кожаные мешочки с амулетами дууа. Бусы встречались в Осетии и Чечне.

Из европейских шейных украшений у богатых женщин изредка можно было встретить медальоны на цепочке. Роль украшений играли и дамские часы, которые в это время носили на шее. Крышка часов была обычно орнаментирована. Если цепочка была короткой, получалось нечто вроде медальона, если она была очень длинной и спускалась до пояса, то часы закладывали в специальный карманчик, нашитый на левой стороне груди. Подобного рода кармашки встречаются и на платьях самого традиционного покроя, сделанных в конце XIX в., а особенно в начале XX  в.

В начале XX в. изредка можно было встретить (у осетин, иногда чеченцев) броши европейского типа. Браслеты также встречались очень редко и были в основном покупными (гладкие дутые с камнями, цепочки и др.).

Среди съемных украшений самыми популярными были кольца. Иногда их носили на нескольких пальцах сразу. Особых местных форм проследить не удалось. Кольца были гладкие, типа обручальных, с небольшими щитками, с камешками в оправе. В начале XX в. бытовали почти исключительно кольца европейских форм, купленные в магазинах.

Более сложным является вопрос о серьгах. В Чечне чаще всего встречались серьги в форме кольца и близкие к ним височные подвески в форме плоских колец. Понятия «серьга» и «кольцо» передавались одним словом чIуг. В Кабарде, наряду с существованием отдельных слов: «кольцо» — Iэлъын (Iэ — рука), «серьга» — тхъэгьухэр (тхъэкIумэ — ухо) — существует и общий термин тхъэгъу — «кольцо, серьги». У осетин существовали совершенно самостоятельные названия: къухдархм — «кольцо» (къух — палец), хъусцхг — «серьга» (хъус — ухо). Как говорилось ранее, серьги для осетин были очень характерны в XVI—XVIII вв. и отличались разнообразием форм.

В XX в. у осетин бытовали серьги городского типа. Это относится и к адыгским народам. Судя по музейным материалам, в Адыгее были распространены серьги в виде фигурно вырезанных пластинок с подвесками, украшенных чернью, работы местного мастера начала 20-х годов XX в., когда еще сохранялись более ранние традиции.

В конце XIX в. и особенно в начале XX в. все более распространяются покупные ювелирные украшения неместных форм. К таковым относились многие серьги, кольца, почти все браслеты, все броши и часы. Они были доступны только зажиточным семьям. Богатые люди покупали украшения для своих дочерей и жен не только в городах Северного Кавказа, но и в Баку, Тифлисе, Петербурге. Упоминая о бытовании ювелирных изделий европейского типа, мы считаем целесообразным не описывать их формы.

Итак, из приведенного описания видно, что в костюме женщин видное место занимали украшения из металла, причем в большей степени нашитые или прикрепленные на предметы одежды. Изготовлялись украшения из серебра или «белого» металла. Это объяснялось не только большей, чем золото, доступностью этих металлов, но и местными вкусами. Позолота использовалась также умеренно. Однако в конце XIX и особенно в начале XX в. позолотой стали пользоваться чаще, особенно при изготовлении женских металлических поясов.

Наличие украшений и их качество определялось, естественно, прежде всего имущественным положением и социальной принадлежностью их носительниц. Вместе с тем соответственно традиции некоторый минимум их имелся в большинстве семей. Благодаря своей ценности украшения, особенно нагрудные застежки и пояса, переходили из поколения в поколение, из семьи в семью. Пояса, принадлежавшие невесте, позднее передавались, например сестрам ее мужа.

Анализ иллюстраций показывает, что в украшениях разных народов наблюдается много черт общности. Те или иные варианты украшения чаще являются показателями не этнической принадлежности, а хронологической смены форм. Этническая специфика проявляется сильнее в наличии той или иной категории украшений, чем в различии форм внутри категории. Так, мы отмечали, что использование монет характерно более всего для чеченцев; металлические верхушки шапочек бытовали на Северо-Западном Кавказе у адыгейцев, черкесов, кабардинцев, карачаевцев; накладки, имитирующие вышивки, встречались у карачаевцев, балкарцев, изредка у кабардинцев.

Черты общности в украшениях народов Северного Кавказа тесно связаны с общностью форм одежды и, видимо, сложились в разные исторические периоды. Но имеется и специфическая для украшений XIX— XX вв. причина сходства: украшения из металла — всегда дело рук мастеров-специалистов. Ювелирное дело на Северном Кавказе было развито неравномерно. На Северо-Западном Кавказе в течение ряда веков работали мастера, жившие в селениях и занимавшиеся изготовлением и отделкой оружия, а также украшений. Для них наиболее характерна техника черни, неглубокой гравировки, иногда дополнявшейся зернью. Легкий черневой рисунок, главным образом в виде криволинейных геометрических фигур, чаще всего оставлял поле свободным. Наиболее выражены эти черты в круглых нагрудных бляхах адыгских народов. Это одно из старинных украшений, в начале XX в. встречавшихся редко. Подобные же бляхи изредка бытовали у осетин, куда, возможно, проникли от адыгов.

Нагрудные грушевидные полые подвески, изготовленные при помощи штампов, характерны для народов Восточного Кавказа (Дагестан, Азербайджан, отчасти Восточная Грузия) и могли быть занесены на Северо-Восточный Кавказ (к чеченцам) именно оттуда.

Большое влияние на мастеров Северного Кавказа оказали дагестанские мастера, которые, особенно во второй половине XIX в., широко занимались   отходничеством  в   Терскую  и  Кубанскую   области,   в   города и курорты Северного Кавказа (лакцы, кубачинцы). Некоторые из них оседали здесь, в том числе в селениях, надолго, а то и на всю жизнь. Они вытесняли в ряде случаев местных мастеров. Некоторые местные ювелиры являлись учениками дагестанцев или работали с ними в одних мастерских ¹⁴³.

Дагестанцы принесли с собой типичные для них орнаменты и технику. Однако, обладая большим профессиональным умением и художественным чутьем, они в большинстве случаев хорошо разбирались в орнаменте местных народов и умели работать «на кабардинский и осетинский лад». Но все-таки деятельность отходников из Дагестана способствовала известной нивелировке этнических форм украшений и их орнаментального убранства, усиливая черты общности.

Подобную же роль сыграли и работавшие в городах Северного Кавказа армянские ювелиры.

Еще большую общность в конце XIX — начале XX в. можно было наблюдать в украшениях, надевавшихся отдельно. Но это главным образом объяснялось распространением готовых ювелирных изделий европейского типа ¹⁴⁴.

Е. Н. Студенецкая
Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв., "Наука", Москва, 1989 г.